ИЩУ ГОЛОС РАЗУМА

Katie McGrath or Eva Green

МАЙР АЭП ЭНИД
Mair aep Enid
250-350 лет
ансееле ши, хранительница знаний

Описание персонажа: дама умная, хитрая, в каком-то смысле - мудрая. Насколько вообще может быть "мудрым" ансееле ши, учитывая их специфическую философию и вообще непростой характер в принципе. Майр рассчетлива, она обладает не слишком обычной для неблагих серьезностью и строит далекоидущие планы. Это объясняется и ее должностью - вопреки мнению благих о том, что неблагие не уважают историю и не помнят даже то, что было вчера, у ансееле ши есть те сиды, которые занимаются хранением и передачей знаний между поколениями. И Майр одна из них. Она много знает и стремится узнать еще больше о лей-линиях, средоточениях сил, и, конечно, очень не любит, когда ее кто-то прерывает или мешает работе. Природное любопытство только дает буст к ее желанию докопаться до самой сути природы вещей. Несмотря и на достаточно дипломатичный подход к фэйри и людям, она умеет быть настоящей фурией - уж Маредит про это точно знает.

Планы на игру: у всех есть друг, который смотрит на тебя, как на идиота, и произносит сакральный вопрос: "что за дичь ты творишь, придурок? Ты вообще вменяемый?". Вот про это как раз. Майр - это про глас рассудка. Иногда - обухом по голове, да, такое тоже бывает. И тот самый друг, который поднимет тебя в четыре часа утра со словами: "так, ты большой, тупой, но сильный, поэтому вот тебе коробка, неси". И ты понесешь. Потому что ты, во-первых, не понял ничего, а во-вторых уже любопытно.
Майр всегда стремится к знаниям, и частенько ей нужна тупая рабочая сила, и она без зазрения совести таскает своего "большого, тупого, но душевного" кореша с собой в качестве той самой рабочей силы. И практически волшебным образом возникает тогда, когда Маредит в очередной раз собирается совершить какую-то очень идиотскую ошибку.
Виной всему, конечно, братско-сестринские узы, которыми они себя связали еще больше сотни лет назад; Маредит помогает Майр в ее стремлении узнать больше о мире, а она - не дать натворить ему ерунды.
Веселье, слабоумие и отвагу могу пообещать. А вам нужно будет давать мне по лицу, чтобы я этого не делал. Или не по лицу. Или просто останавливать очень обидными словами. Или не очень обидными... в общем, разберемся. Мне нужен мозг, да. А в ответ мы вместе проверим, как место силы на нынешних лей-линиях может оказаться всему Двору на руку, окей, систер?

P.S. имя не принципиально. Внешность хотелось бы все-таки кого-то из этих двоих великолепных, замечательных и потрясающих дам, но, в принципе, тоже обсуждаемо.

Одобрение при приеме анкеты: да

пример поста

Прах раздул ноздри и тряхнул головой, зазвенев, как колокольчик. Многочисленные монетки, продетые в его импровизированный налобник и ошейник, состоящий из продырявленной кожи, зазвенели, а кольца поводьев бряцнули и затихли. Жеребец тоже чувствовал чужаков — не только вофуны, которые сейчас стояли рядом, смотря внимательным, но спокойным взглядом на тех, кто спустился с гор ради этой встречи на нейтральной территории. Вскинул голову и выгнул шею, косясь в сторону, ударил копытами в снег, всхрапнул.
Кадварх сделал жест рукой, оставляя хасиндов за спиной в немом приказе оставаться на местах и тронул бока жеребца. Вороной всхрапнул и сделал пару нервных шагов вперед, а потом остановился боком к верховой авварке, продолжая звенеть монетами и кольцами и косить темными глазами на ее мерина, жуя железо и роняя бело-желтую пену на накинутый чепрак. Даже конь у хасинда казался демоном Тени, но нет. Всего лишь животное. Пока что. Аэп Киндрейн опустил посох, чтобы он не загораживал вид, да и показывая то, что он не собирается провоцировать и совершать телодвижения, которые можно расценить, как враждебные — по крайней мере, пока его явившаяся собеседница не начнет первой, и едва заметно прищурил темные глаза, смотря на предводительницу авваров. Удивительно: после стольких лет холодной вражды и едва держащегося подобия нейтралитета (ты не лезешь на мою территорию, а я — на твою, и мы не проливаем кровь обоих народов), они, объединившие свои кланы и племена, стоят на руинах когда-то величественной крепости, которая, в свое время, спасла Ферелден от натиска хасиндов.
Символично. И иронично.
— Здравствуй, Исла.
Он тоже перешел на торговый. Вежливость, вежливость... В конечном итоге, придется соблюдать хотя бы ее хотя бы минимально, дарить иллюзию спокойной доброжелательности, чтобы двигаться в том направлении, которое они выбрали. Хотя многое зависит и от того, что два вождя диких, по меркам низинников, племен решат по итогам сегодняшней встречи. План был грандиозен и мог стать реальным и серьезным политическим соглашением, которое будет нести угрозу сначала Ферелдену, после, возможно, и всему югу. Хваленая Церковью тех, кто жил в низинах, Андрасте дошла до Тевинтера — они были способны провернуть то же самое, и сделать даже больше, поскольку Андрасте была идиоткой и фанатичкой, но ни Исла, ни Кадварх не страдали подобными болезнями души. Если, конечно, смогут договориться. Если. Раньше хасиндам и авварам не удавалось этого сделать — хотя раньше не было даже попыток. И не было хоть какого-то единения внутри племен. Это следовало помнить, и то, что следовало было быть очень осторожным.
— Если ты не передумала, то предлагаю перейти к делу, — он был спокоен. Кадварх чуть наклонил голову — и монеты, по хасиндскому обычаю заплетенные в волосы, тоже звякнули. — Я хочу услышать твои условия, Исла. После чего озвучу свои.
Конечно, у них у обоих были условия. У Ислы — свои, у Кадварха — свои. Осталось обсудить их и найти компромисс, если где-то будет принципиальный вопрос, в котором вообще возможно найти компромисс. А еще было бы неплохо скрепить военный и политический союз кровью: той, которая даст жизнь совершенно новому народу. Если хасинды и аввары объединяться не только в военной мощи, это будет страшно для того, «цивилизованного» мира. Уж кому, как не Кадварху, было знать о силе крови?
Брак, как он считал, был выгоден им обоим. Не их, конечно, это было бы смешно. Их детей.
Между хасиндами и авварами была пропасть длинной в века, но корни остались те же. Там, глубоко, они знали, что все они — одной крови. Мощь, которая была насильно стерта и запылена за призмой веков. Кадварх видел ее, и отголоски ее в воспоминаниях тех, кто не умирает. Ее нельзя было терять, нельзя было губить. Следовало спасти то, что было сейчас, усилить ее, вдохнуть новую жизнь в павшего древнего зверя, который, пробудившись, захочет крови.
И он ее даст. О, да. Впереди было много интересного.
Красивая мечта, которую следовало воплотить в реальность. Правильная.

Каменные стены Вейсхаупта хранили ночной холод и влагу. После раскаленных камней улицы оказаться внутри казалось спасением, но ненадолго — практически сразу приходило осознание, что холод кусает, как голодная собака, за кости и грозится стереть их в порошок. С возрастом это начало замечаться все сильней и сильней. Окованные сильверитом ботинки боевого мага Стражей оставляли гулкое эхо в древних камнях, и этот звук — того, как он бесчисленное количество раз, подчиненный — к командованию, поднимался по этой винтовой лестнице в кабинет Ивара, останется здесь еще надолго. Гномы были правы, когда говорили, что Камень помнит. Они говорили о своем Камне, но даже не могли догадаться о том, что любой камень — помнит. Вот и камни Вейсхаупта помнили все, знали такие тайны, о которых никто и подумать не мог. Среди таких тайн оказались грифоны. Среди таких тайн были секреты Стражей, о Посвящении, о Древних богах, о титанах... Среди таких тайн был Ивар фон Триттен, чье сердце было далеко от крепости Серых Стражей. Чьи мысли давно уже были устремлены на запад, но не блуждали по Вейсхаупту, не крутились вокруг судьбы ордена.
Корвин чувствовал, но не мог объяснить, не мог найти подтверждения, ничего не мог, только чувствовал — что что-то идет не так. Что теперь все будет совершенно по-другому. Это ощущение пугало, заставляло сомневаться, и Аше больше всего боялся оступиться. Только понимал, что стоит на очень тонком льду, и стоит не так поставить ногу — и под сапогом все пойдет паутиной трещин, что провалишься в темную, ледяную пучину, из которой больше не выберешься.
Он поднимался наверх, и эхо его шагов было несравнимо тише с голосами, которые доносились из-за тяжелой дубовой двери. Констебль остановился перед ней, даже не взглянув на дежурившего здесь Стража, вслушиваясь в последние фразы, видимо, завершающегося разговора — и толкнул тяжелые створки, которые отворились без единого скрипа, едва не бесшумно проскальзывая внутрь кабинета Первого Стража, который в своей привычной манере говорил вещи, в которой Аше отчетливо слышал угрозу.
Он проводил Эмерика практически бесцветным взглядом светлых глаз, только после этого посмотрел на Ивара, слегка нахмурив светлые брови. Угрозы... «Смелость не слушать меня во всем». Была ли это смелость? Да и чтобы фон Триттен, который очень плохо переносил неподчинение, за это благодарил? Была у Корвина мысль, что Эмерик, который не был идиотом, тоже прекрасно понял это предостережение. Только вот чего оно касалось? В последнее время Аше старался полностью отдалиться от всего этого, уделять большую часть времени Каронелу с Вальей и грифонам, пытаясь просто не видеть того, что происходит с Иваром. В его темных глазах будто поселилась тьма, и Аше гнал от себя это ощущение с таким же рвением, как когда-то бежал за фон Триттеном, сопровождая его во всех начинаниях. Он не хотел этого видеть. И он хотел думать, что ошибается. Что все это — только дурные ощущения, как приснившийся очередной кошмар, который еще долго не выпускает из ледяных липких объятий.
— Ты звал меня, — негромко и спокойно проговорил Констебль, закрывая за собой дверь и подходя к стене рядом, опираясь на нее спиной и скрещивая руки на груди.
Раньше Корвин подходил к Ивару ближе, теперь же он предпочитал выдерживать определенную дистанцию между собой и Первым и не двигался вперед, пусть и не отступал, когда тот решал подойти. Единственное, что осталось с тех седых времен, когда между ними не было никаких стен и преград — это то, что маг до сих пор смотрел Первому в глаза так же прямо, как и всегда. Хотя в последнее время из-за поселившегося ощущения тревоги, которому Аше не мог найти хоть какого-то объяснения, даже это приходилось делать через силу. Как и в принципе подчиняться очередному «Констебль, Вас вызывает Первый Страж», принесенное очередным гонцом, который проделал путь с самой высокой башни Вейсхаупта до, как правило, грифоньих загонов или внутреннего двора, где гудел духовный клинок, сталкивающийся с магическим мечом его ученика.

Это было не сложно. Мелоди ушла в душ, который продлился не подобающе долго и, когда дверь осторожно приоткрылась — соседка уже спала, причмокивая губами. Отлично. Как по маслу. Девочка вышла из ванной одетая в штатское. Максимально удобные джинсы, максимально неброская футболка и теплый бомбер. Со спины, так вообще безликое нечто. Если еще и волосы забрать, то и за мальчишку сойти можно.

Подошва кед осторожно ступила по половицам. Соседка спит крепко, но испытывать судьбу не хотелось. Поэтому на цыпочках и максимально медленно. Мел дошла до окна, все так же не сводя глаза со спящей красавицы, поправила лямки тканевого рюкзака. Перекинула одну ногу через окно и села в раму. На секунду показалось, что одноклассница может проснуться, но нет, она просто перевернулась на другой бок. Про себя досчитала до трех и… тут всего лишь второй этаж, поэтому максимум синяк или ушиб.

***

Байрон стояла у мини-кафе на заправке, в одной руке крутила телефон, во второй бутылку Эвиан. Заказывать убер прямо к школе было опасно, как и ловить попутку. Поэтому пришлось в ночной глуши пройти вдоль трассы до ближайшей заправочной станции. 20 минут: сначала тихой рысью, а потом бегом. Слишком легко, слишком быстро и слишком беспроблемно. Как бы не сглазить. Приложение показывало, что машина подъезжает к заправке и будет через три минуты. Отлично.

Привет. Кажется, я подъеду на пол часа раньше. Это не проблема?

Ого, ты рано.

Маэстро будет занят, но ты можешь потусить с нами это время.

Мы уже на месте. Подкатывай, познакомимся, пообщаемся.

Мелоди тыкнула в кнопку отключения экрана.
Вот уже неделю как она переписывается с девочкой на фейсбуке, познакомились в группе «Эдинбург. Легальный заработок до 18». Как-то начали общаться про то, что хочется слезть с мамкиной шеи и потом пошло-поехало. Инкогнито-подружка перешла на Телеграм (аргумент: что-то там про энкриптирование и отсутствие лишних ушей), рассказала о том, что живет в коммуне с девочками, которые бежали из дома или потеряли дом. Якобы они нашли себе покровителя, который защищает и содержит их - беглянок без паспорта и биометрии. Оберегает-прячет от абьюзивных родителей и всячески помогает пока не исполнится 18. И все бы обычная история, если не рассказы о покровителе, у которого свои методы и что ради "своих девочек" он даже заключил сделку с верхами криминального мира. Тут уже Байрон не могла не заинтересоваться. Какой жертвенный и сердобольный сир. Защищает от копов и братков, имеет связи и финансы чтоб содержать стайку несчастных душ, филантроп чистой воды.
Мутно, но Мелоди нужен всего лишь год чтобы укрыться от гнета вездесущей опеки падре и его визави. Все, что ей нужно: это сильная спина за которой можно спрятаться годик, пока она не подумает, как начать новую жизнь, свободную от оков и преследования со всех сторон по той лишь причине, что… она родилась.

Поэтому Мел сегодня и воплотила свой грандиозный план вылазки. Инет-подружка сказала, что их коммуна собирается в общественном месте, скинула адрес. Какой-то трактирчик в старом районе и очень даже в центре и недалеко от полицейского участка. Просто придет, посмотрит, как и что у них, поболтает, познакомится и потом уже решит. Ничего ж плохого от маленькой экскурсии не будет?

Машина подъехала и Мелоди вкатилась на заднее сидение. Водитель предложил конфетки, спросил какую музыку любит слушать и, если не замерзла пока ждала.
— Просто выключите музыку и молчите всю дорогу, я поставлю вам 5 звезд и оставлю на чай 3 фунта, — уткнулась лбом в стекло пассажирского окна и всю дорогу смотрела как узор деревьев постепенно меняется на городской пейзаж.